Когда косматые ели были ещё совсем маленькими ёлочками, жил на свете маленький Саша. Как и у всех детей у него была мама, которая бесконечно и нежно любила своего сына. Проснувшись пораньше, она первым делом принялась готовить завтрак для сына.
Шурик проснулся с первыми лучами солнца и, улыбаясь солнышку, лежал в своей кроватке, вспоминая, что же ему сегодня приснилось. На стене весело резвился солнечный зайчик, а на кухне пахло чем-то вкусным. День обещал быть самым что ни на есть чудесным.
«Пора вставать», — подумал мальчик и вылез из-под маленького одеяльца.
В пижаме и пушистых тапочках он тихонько вышел из комнаты и направился искать маму.
— Мамочка, я уже проснулся! — баском сказал Саша. Он был похож на маленького медвежонка.
— Ты проснулась, моя радость, — всплеснула руками мама Наташа. — Ступай в ванную и быстро умывайся. Сейчас будем кушать.
Шурик послушно отправился умываться, смешно передвигая ножками. В детском стаканчике его уже ждала не менее детская зубная щётка и зубная паста, в мыльнице ждало юркое пахучее мыло, а на крючке — пушистое полотенце.
— Мамочка, я хочу кушать, — тем же баском сказал «умытый медвежонок». Он уселся на маленький стул, придвинул к себе такой же столик и взял ложку в правую руку.
Добрая мамочка, охая, поставила перед сыном большую тарелку манной каши. «Лопай, карапуз», — сказала она, с любовью глядя на сына. — Приятного аппетита!
Шурик смотрел на ослепительно белую, словно снег, кашу.
— Это манная? — подозрительно уточнил Саша и вздохнул.
— Манная, — не менее подозрительно ответила мама и тоже вздохнула.
Ни маленький сын, ни взрослая мама не любили манную кашу, но держали это друг от друга в большом секрете.
— Кушай, Сашенька, пока горячая!
Саша набрал полную ложку каши и отправил её к себе в рот. Проглотил, задумался.
— Мама, а можно добавить сахару?
— Я сладила её, разве не сладкая?
— Сладкая, мамочка, но можно ещё немного сахарку?
Мама вздохнула и поставила перед Сашей сахарницу и ложечку. «Слади, дорогой», — сказала она и уточнила. — Лишь бы всё съел.
— Я съем. Только добавлю немного сахарку...
Шурик насыпал две большие ложки сахара под присмотром мамы и стал всматриваться в тарелку. Сахаринки таяли в горячей каше и были похожи на маленьких сахарных человечков, которые играли в игру под названием «Спрятаться в манке». Последний сахарный человечек спрятался в глубине тарелки, напоследок улыбнувшись мальчику. Саша тоже хитро улыбнулся ему в ответ.
— Малыш, ну что ты улыбаешься? Ешь давай!
— Ем, ем, мама Наташа, — и в подтверждении своих слов съел две ложечки уже подстывшей каши.
Мама, чтобы не стоять без дела, стала мыть посуду, оставив сына наедине с кашей. Сахарные человечки улыбались Саше, а он улыбался им. Ещё одна ложечка каши была съедена, затем ещё одна и ещё.
— Какой ты у меня молодец, — хвалила мама сына. — Умница, а не сын!
— Мама, а можно ещё сахарку в кашу?
— А попа у тебя не слипнется?
— Не слипнется, — говорил он и высыпал в кашу три ложки с горкой. Сахаринки не спешили растворяться в каше, а просто лежали сверху, будто морской песок белого цвета на берегу Манного моря.
— Саша, кушай, — начала сердиться мама. — Съел, сказал спасибо и готово!
— Сейчас, сейчас, — оправдывался Шурик и съел ложку невкусной холодной каши.
Немного подумав, Саша решил, что он наелся и стал выбираться из-за стола.
— А куда это вы собрались, молодой человек? — удивленно спросила мама, вытирая мыльные руки о фартук.
— Спасибо, до свидания, за вкусное питание. Я наелся, — скромно пробасил Саша и виновато посмотрел на тарелку с кашей.
«Я наевся», — передразнила мама сына и добавила. — Быстро сел за стол и доел кашу!
Саша с печальным видом «вздыхая и качаясь на ходу» снова уселся за столик и вместо того, чтобы доедать им недоеденное, стал ковырять ложкой в каше.
— Если кое-кто сейчас не доест кашу, то она отправится ему за шиворот, — окончательно рассердилась мама.
Саша доедал холодную манную кашу и плакал горькими слезами. Слезы текли по его пухлым щекам и попадали на кашу, от чего она становилась ещё более не вкусной. Он боялся сердитой мамы и каши за шиворотом.
