Состояние малыша было очень нестабильно, возле него круглые сутки дежурил медперсонал. Прошло десять часов между жизнью и смертью. Несмотря на попытки врачей успокоить и заставить меня уснуть, я так и не сомкнула глаз. Ночью мимо моей палаты пронесся врач, оперировавший сына. За ним пробежали две медсестры. Я как-то отчетливо поняла что бегут они к моему малышу. А это значит, что ребенку стало хуже, что он... Думать о том, что там может случиться самое страшное, не хотелось. Я снова зашептала «Живый в помощи».
Вдруг по палате как будто прошел сквозняк, и стало холодно. Я обернулась. Передо мной стоял мужчина, весь в черном, поразительно красивый, но с каким-то холодным, неживым взглядом. И странно-полупрозрачный. За спиной его была пара черных, как ночь, крыльев. Я поняла. Он пришел забрать самое дорогое в моей жизни. Пришел за моим сыном...
— Нет, — едва слышно прошептала я.
— Нет. Только не сына. Меня забери, если уж нельзя остаться обоим.
— Ты правильно поняла. Я пришел за ребенком, — сказал чернокрылый.
— Меня свернули с пути твои слезы, женщина. Значит, говоришь тебя забрать вместо ребенка?
— Да, да! -рыдала я. — Оставь ему жизнь. Умоляю.
— А знаешь ли ты, что ждет его, если он останется? Один! Ведь его отец уже предстал на высший суд. И его некому будет защитить.
Передо мной поплыли картинки, похожие на страшные галлюцинации. Детский дом... Издевательства более старших мальчишек и воспитателей... Побои... Побег... Маленький бродяжка, ворующий еду и дышаший клеем в грязном подвале... Подросток-карманник, попадающий в руки милиции... Побои... Тюрьма... Карточный долг... Самоубийство...
— На это ты хочешь выменять свою жизнь? На двенадцать лет кошмара и самоубийство в семнадцать? И разве я говорил, что двоим остаться невозможно? — ехидно ухмыльнулся чернокрылый.
— Я могу разменять оставшиеся тебе годы жизни на двоих. Вы сможете остаться оба. Ты вырастишь его. Но за этот вариант придется заплатить.
— Что ты хочешь за этот вариант? — прошептала я, догадываясь, что платой, скорее всего, будет моя душа. Но все оказалось еще сложнее.
— У тебя в запасе шестьдесят четыре года, — сказал он, — если сделка тебя устроит, то раздели их сама, сколько тебе, а сколько ему. Но после окончания своего срока ты останешься на Земле и будешь заперта в дереве, а твоё сердце обратится в магический камень, что будет зарыт у твоих корней. Ты сможешь наблюдать за своим сыном, пока тот не покинет место, где ты останешься. Но путь на высший суд не будет закрыт полностью. Если твое сердце найдет ребенок, будучи в том же возрасте, в каком сейчас твой сын. Если его мать поверит в то, что в камне живая душа, и не испугается, а согласится помочь. Если в полночь, на молодой месяц она даст камню каплю собственной крови и, выйдя в сад, вернет тебе сердце, вложив его в раскрывшееся в тебе ровно в час ночи отверстие... Твоя душа освободится и сможет уйти.
Понятное дело, что я не могла не согласиться. Я оставила себе четырнадцать лет. Ровно столько, чтоб успеть вырастить своего мальчика. Чернокрылый вытащил перо из крыла написал эту цифру на моей груди. Она вспыхнула синим, мертвенно-ледяным пламенем, и я потеряла сознание.
Когда я очнулась, мне сообщили что кризис миновал, состояние Максимки стабилизировалось. Шансы на выживание довольно высокие. Через два дня малыш пришел в сознание и его перевели в мою палату. Вскоре после выписки мы купили этот дом.
...Через два месяца после Максимкиного девятнадцатилетия он пришёл ко мне во сне и, сказав что пора, велел выбрать место в саду и выйти туда следующей ночью. Весь тот день я старалась провести с сыном. А ночью, когда он уснул, поцеловала его в макушку и вышла в сад, выбрав место прямо под окном, откуда было видно террасу, и стала грушевым деревом. Я видела как он переживал, как пытался меня искать... И я приходила к нему во сне, пытаясь успокоить и убедить, что искать не нужно. Что так было надо...
Вот уже полвека, как я не видела сына. И ждала вас. Тех, кто найдет, поверит и не испугается... И я молю вас о помощи.
— Мам, ты сможешь помочь тете? — прошептала Людочка тихо.
— Конечно, малышка. Это очень больно, быть разлученной со своим ребенком. Теперь нужно узнать, когда ближайшее новолуние.
«Ближайшее через три дня, с пятницы на субботу», -появилась новая надпись на листе.
Хорошо. Значит, через три дня.
В пятницу, ровно в полночь, я, уколов палец серебряной булавкой, которая появилась на камне во время описания призраком несложного ритуала, и капнув кровью на камень, вышла в сад.
«Вернись на законное место, сердце матери», — сказала я старой груше под окном и стала ждать. Вскоре в дереве открылось дупло, в которое я поместила ярко засиявший в ночи камень.
«Спасибо вам», — прошелестели листья, очертания дерева поплыли и превратившись в луч ярко-голубого света, бывшее дерево ушло в небеса.
У окна, открыв рот, сидела так и не уснувшая до самой развязки дочка. Вернувшись в дом, я обняла ее, и мы с чувством выполненного долга отправились спать.
